анонимный алкоголик.
я щитаю Боруто умным не то что папаша и смелым мальчиком, который осознал свою симпатию раньше, чем Мицуки. 
попытка расписаться после полугодового молчания и затишья.
мицубору, оос, около тысячи слов.
Мицуки жил в Конохе уже давно, но каким словом можно было назвать то, что с ним происходило, так и не понял: в животе мягким клубком сворачивалось нечто, сердце испуганно трепыхалось, щеки багровели (на его бледной коже это особенно ярко выделялось), пальцы подрагивали, дыхание сбивалось. Волновало это мало, пока Мицуки попадал в мишени на вечерних тренировках, исправно складывал печати, а поток чакры был ровный. Все было хорошо. И это рыбье трепыхание в груди совсем ничего не значило.
На последнем спарринге он совершенно по-дурацки подставляется, мешая не только Боруто, но и себе. Позиция у него теперь неудобная, Мицуки не успевает даже придумать выход из такой ситуации, как Боруто со всей дури врезается в него, выбивая почву из-под ног. Не то чтобы такие столкновения были в новинку, сражались всерьез они редко, чаще дурачились и просто возили другу друга по тренировочной площадке, словно только-только выпустившиеся генины, но собственная неуклюжесть и заторможенность реакции настораживают.
Солнце приятно припекает, легкий весенний ветер трепет взмокшую челку, а Боруто разлегся поперек него и даже не думает вставать. Не то чтобы это особо волнует. Тяжесть чужого тела оказывается приятной и не доставляет дискомфорта. Хочется полежать еще немного.
Боруто радостно хохочет, сверкая глазами в сторону скривившейся Сарады, которая никогда не любила такое ребячество. Поджатые губы, упрямо сморщенные нос — весь ее вид демонстрирует наглядное недовольство.
Наверное, в тот момент и стоило бы обеспокоиться всерьез, потому что змеиный клубок, до того мирно спавший и не поднимавший головы, ошпарил внутренности такой жгучей злобой, что Мицуки теряется. Проигрывать Боруто в дурашливых спаррингах было не стыдно, так почему же сейчас?..
///
Дело становится серьезней, когда Мицуки продолжает лажать на миссиях. Пара сюрикенов в руке — не очень-то и больно, скорее, неприятно и унизительно. Обеспокоенность и недоумение в глазах Конохомару-сенсея, пристальный взгляд Сарады — это все чересчур, Мицуки чувствует себя некомфортно и непривычно. Хочется сделать что-нибудь, чтобы они не смотрели так. Наверное, он был как никогда в близок к тому, чтобы совершить глупость.
На плечо резко и грубо опускается ладонь, она горячая, это чувствуется даже через слой плотного кимоно, пальцы сильно сжимаются, словно выдергивая на поверхность. Словно Мицуки снова тонет и не может всплыть.
Боруто его спасает.
Боруто всполошился первым, потащил в больницу и препирался с Сарадой, ее участие во всем этом безобразии удивило, взволнованно вышагивая за ширмой.
Мицуки послушно сидит на табурете, пока его сканируют чакрой, и в больший ступор, чем необходимость подобной процедуры и присутствие рациональной Сарады, ввергает ширма. Она была нежно-салатового цвета и плотно укрывала от любых взглядов (ширма, а не Сарада, та, к сожалению, не обладала способностью менять цвет кожи, а было бы забавно), глупый смешок от такой мысли едва удается сдержать. За четыре года командной работы они выполнили с десяток безумных миссий, которые не всегда подразумевали в себе наличие одежды, накладывали жгут, перевязывали раны, ополаскивались в одной реке и спали в одном спальнике, тесно прижавшись друг к другу. Ширма искренне удивляет, но вопросы Мицуки о ее необходимости нин-медик почему-то игнорирует.
Результаты выгоняют ждать в коридор. Стулья неудобные, а ближайший автомат предусмотрен исключительно в приемной. Сарада жалуется не очень недовольно, в ее глазах при этом вспыхивает искра, точно она уже видит себя на посту Хокаге, и как будет это исправлять. После недолгих возмущений она уходит, по всей видимости, проверять, как обстоят дела с автоматами на других этажах. Цоканье ее каблучков (ей удобно?) еще висит в воздухе, даже когда она скрывается за поворотом.
— Ты как? Чувствуешь что-то необычное? — От неожиданности Мицуки вздрагивает. Он был уверен, что Боруто поскачет за Сарадой, прошло уже несколько лет, а они все никак не переставали подначивать друг друга.
— Желание убивать считается?
Голубые глазища серьезны, между бровей возникает складка, ее хочется разгладить пальцами (или губами?), Боруто неосознанно принимает стойку и, кажется, готовится ловить его в захват. Эта серьезность и напряженность забавляет, и смешок сдержать не получается. Боруто пару раз моргает, надувает губы и плюхается рядом с Мицуки, привалившись к нему плечом. Тепло.
— Да ну тебя, дебильный юмор, я же волнуюсь.
— Немного ерзает, солнечная макушка маячит перед глазами, — Эй, ну хоть что-то же есть? Ты бы иначе не дался так просто, улизнул бы при первой возможности, если все эти неудачи на миссиях были простыми совпадениями.
Вот так всегда. Его сторонились и не понимали, а Боруто читал его на раз-два, как будто это вообще не стоило никаких усилий.
— Не знаю, но я хочу поцеловать тебя.
Мицуки всегда был прямолинейным, возможно, не самым честным человеком, но проблемы с тем, чтобы удержать язык за зубами, у него определенно были. Они сидели достаточно близко, и Мицуки успел отследить все реакции на свои слова: крупную дрожь, расширившиеся зрачки, вспыхнувшие щеки, дернувшийся кадык. Но Боруто не вскочил, не врезал по морде. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, набирая как можно больше воздуха в легкие (неужели кричать будет?).
Что хотел сказать (прокричать?) Боруто, Мицуки так и не узнал. Вернулся тот нин-медик с бумажками в руках и крайне раздраженным лицом, за ним гневно шагала Сарада (ее не устроило количество автоматов с кофе на больницу?). Он сухим и ровным голосом зачитал результаты.
— Уберем чужую чакру из твоего организма, организуем спокойное и расслабляющее место. И все будет в порядке. Завтра с утра приходи в этот же кабинет. Постарайся больше не попадаться под чужие проклятья, Мицуки-кун. До свидания, Боруто-кун. Сарада-сан, для выяснения этой мелочи прошу вас обратиться к дежурному администратору, я могу вас проводить. — Поклон был вежливый, но чувствовалось, что Сараду хотят треснуть. Ничего удивительного.
— Будьте так добры.
На едва сдерживаемый хохот Боруто она яростно сверкнула стеклами очков, кивнула Мицуки и гордо удалилась.
///
Пахло травой, пылью и пыльцой. Кое-где цвела сакура. За тучами робко пряталась полная луна, звезды ярко светили. Где-то далеко во дворе лаяла собака, в кустах шипели коты. Ночь была теплая и приятная, поэтому они с Боруто шли медленно, молча.
Говорить не хотелось. Проклятье было слабое и никакого вреда не причиняло, кроме глупых чувств, толкавшихся к груди. Мицуки надеялся, что уже завтра они начнут рассасываться и уходить вместе с чужой чакрой, а через неделю — от них и вообще не останется и следа.
В доме Узумаки не горело ни одно окно, все уже давно легли спать.
Пора прощаться.
Боруто раскачивался на носках, продолжая молчать, дышал через рот. Мицуки давно и хорошо знал его, чтобы понять — нервничает. Только с чего бы это? Ситуация прояснилась, внезапная смерть от неуклюжести на миссии ему больше не грозит, можно выдохнуть, расслабиться и не переживать.
Мицуки как раз собирался все это озвучить, как Боруто взял и поцеловал его. Точнее, резко и неуклюже прикоснулся к губам. Они стукнулись лбами и носами. Замерли. Мицуки не помнил, кто первым засмеялся, а кто — поцеловал по-настоящему. Это было неважно.
Важно, что эти дурацкие чувства не уйдут. Ни завтра, ни через неделю.
попытка расписаться после полугодового молчания и затишья.
мицубору, оос, около тысячи слов.
Мицуки жил в Конохе уже давно, но каким словом можно было назвать то, что с ним происходило, так и не понял: в животе мягким клубком сворачивалось нечто, сердце испуганно трепыхалось, щеки багровели (на его бледной коже это особенно ярко выделялось), пальцы подрагивали, дыхание сбивалось. Волновало это мало, пока Мицуки попадал в мишени на вечерних тренировках, исправно складывал печати, а поток чакры был ровный. Все было хорошо. И это рыбье трепыхание в груди совсем ничего не значило.
///
На последнем спарринге он совершенно по-дурацки подставляется, мешая не только Боруто, но и себе. Позиция у него теперь неудобная, Мицуки не успевает даже придумать выход из такой ситуации, как Боруто со всей дури врезается в него, выбивая почву из-под ног. Не то чтобы такие столкновения были в новинку, сражались всерьез они редко, чаще дурачились и просто возили другу друга по тренировочной площадке, словно только-только выпустившиеся генины, но собственная неуклюжесть и заторможенность реакции настораживают.
Солнце приятно припекает, легкий весенний ветер трепет взмокшую челку, а Боруто разлегся поперек него и даже не думает вставать. Не то чтобы это особо волнует. Тяжесть чужого тела оказывается приятной и не доставляет дискомфорта. Хочется полежать еще немного.
Боруто радостно хохочет, сверкая глазами в сторону скривившейся Сарады, которая никогда не любила такое ребячество. Поджатые губы, упрямо сморщенные нос — весь ее вид демонстрирует наглядное недовольство.
Наверное, в тот момент и стоило бы обеспокоиться всерьез, потому что змеиный клубок, до того мирно спавший и не поднимавший головы, ошпарил внутренности такой жгучей злобой, что Мицуки теряется. Проигрывать Боруто в дурашливых спаррингах было не стыдно, так почему же сейчас?..
///
Дело становится серьезней, когда Мицуки продолжает лажать на миссиях. Пара сюрикенов в руке — не очень-то и больно, скорее, неприятно и унизительно. Обеспокоенность и недоумение в глазах Конохомару-сенсея, пристальный взгляд Сарады — это все чересчур, Мицуки чувствует себя некомфортно и непривычно. Хочется сделать что-нибудь, чтобы они не смотрели так. Наверное, он был как никогда в близок к тому, чтобы совершить глупость.
На плечо резко и грубо опускается ладонь, она горячая, это чувствуется даже через слой плотного кимоно, пальцы сильно сжимаются, словно выдергивая на поверхность. Словно Мицуки снова тонет и не может всплыть.
Боруто его спасает.
///
Боруто всполошился первым, потащил в больницу и препирался с Сарадой, ее участие во всем этом безобразии удивило, взволнованно вышагивая за ширмой.
Мицуки послушно сидит на табурете, пока его сканируют чакрой, и в больший ступор, чем необходимость подобной процедуры и присутствие рациональной Сарады, ввергает ширма. Она была нежно-салатового цвета и плотно укрывала от любых взглядов (ширма, а не Сарада, та, к сожалению, не обладала способностью менять цвет кожи, а было бы забавно), глупый смешок от такой мысли едва удается сдержать. За четыре года командной работы они выполнили с десяток безумных миссий, которые не всегда подразумевали в себе наличие одежды, накладывали жгут, перевязывали раны, ополаскивались в одной реке и спали в одном спальнике, тесно прижавшись друг к другу. Ширма искренне удивляет, но вопросы Мицуки о ее необходимости нин-медик почему-то игнорирует.
Результаты выгоняют ждать в коридор. Стулья неудобные, а ближайший автомат предусмотрен исключительно в приемной. Сарада жалуется не очень недовольно, в ее глазах при этом вспыхивает искра, точно она уже видит себя на посту Хокаге, и как будет это исправлять. После недолгих возмущений она уходит, по всей видимости, проверять, как обстоят дела с автоматами на других этажах. Цоканье ее каблучков (ей удобно?) еще висит в воздухе, даже когда она скрывается за поворотом.
— Ты как? Чувствуешь что-то необычное? — От неожиданности Мицуки вздрагивает. Он был уверен, что Боруто поскачет за Сарадой, прошло уже несколько лет, а они все никак не переставали подначивать друг друга.
— Желание убивать считается?
Голубые глазища серьезны, между бровей возникает складка, ее хочется разгладить пальцами (или губами?), Боруто неосознанно принимает стойку и, кажется, готовится ловить его в захват. Эта серьезность и напряженность забавляет, и смешок сдержать не получается. Боруто пару раз моргает, надувает губы и плюхается рядом с Мицуки, привалившись к нему плечом. Тепло.
— Да ну тебя, дебильный юмор, я же волнуюсь.
— Немного ерзает, солнечная макушка маячит перед глазами, — Эй, ну хоть что-то же есть? Ты бы иначе не дался так просто, улизнул бы при первой возможности, если все эти неудачи на миссиях были простыми совпадениями.
Вот так всегда. Его сторонились и не понимали, а Боруто читал его на раз-два, как будто это вообще не стоило никаких усилий.
— Не знаю, но я хочу поцеловать тебя.
Мицуки всегда был прямолинейным, возможно, не самым честным человеком, но проблемы с тем, чтобы удержать язык за зубами, у него определенно были. Они сидели достаточно близко, и Мицуки успел отследить все реакции на свои слова: крупную дрожь, расширившиеся зрачки, вспыхнувшие щеки, дернувшийся кадык. Но Боруто не вскочил, не врезал по морде. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, набирая как можно больше воздуха в легкие (неужели кричать будет?).
Что хотел сказать (прокричать?) Боруто, Мицуки так и не узнал. Вернулся тот нин-медик с бумажками в руках и крайне раздраженным лицом, за ним гневно шагала Сарада (ее не устроило количество автоматов с кофе на больницу?). Он сухим и ровным голосом зачитал результаты.
— Уберем чужую чакру из твоего организма, организуем спокойное и расслабляющее место. И все будет в порядке. Завтра с утра приходи в этот же кабинет. Постарайся больше не попадаться под чужие проклятья, Мицуки-кун. До свидания, Боруто-кун. Сарада-сан, для выяснения этой мелочи прошу вас обратиться к дежурному администратору, я могу вас проводить. — Поклон был вежливый, но чувствовалось, что Сараду хотят треснуть. Ничего удивительного.
— Будьте так добры.
На едва сдерживаемый хохот Боруто она яростно сверкнула стеклами очков, кивнула Мицуки и гордо удалилась.
///
Пахло травой, пылью и пыльцой. Кое-где цвела сакура. За тучами робко пряталась полная луна, звезды ярко светили. Где-то далеко во дворе лаяла собака, в кустах шипели коты. Ночь была теплая и приятная, поэтому они с Боруто шли медленно, молча.
Говорить не хотелось. Проклятье было слабое и никакого вреда не причиняло, кроме глупых чувств, толкавшихся к груди. Мицуки надеялся, что уже завтра они начнут рассасываться и уходить вместе с чужой чакрой, а через неделю — от них и вообще не останется и следа.
В доме Узумаки не горело ни одно окно, все уже давно легли спать.
Пора прощаться.
Боруто раскачивался на носках, продолжая молчать, дышал через рот. Мицуки давно и хорошо знал его, чтобы понять — нервничает. Только с чего бы это? Ситуация прояснилась, внезапная смерть от неуклюжести на миссии ему больше не грозит, можно выдохнуть, расслабиться и не переживать.
Мицуки как раз собирался все это озвучить, как Боруто взял и поцеловал его. Точнее, резко и неуклюже прикоснулся к губам. Они стукнулись лбами и носами. Замерли. Мицуки не помнил, кто первым засмеялся, а кто — поцеловал по-настоящему. Это было неважно.
Важно, что эти дурацкие чувства не уйдут. Ни завтра, ни через неделю.
-
-
27.06.2017 в 01:59-
-
27.06.2017 в 12:38