[northRo]

надо сразу уносить к себе в дневник все написанные огрызки, а то точно потом забуду, что вообще приносила что-то в тред.

после рабочего дня не хватило сил на нормальное поздравление персонажу, так что под кат лезть на свой страх и риск.

драббл на коленке, 546 слов, не вычитано; Олмайт и Айзава

Кот из Айзавы вышел отвратительный, эта простая истина никак не желала укладываться в голове. Он царапался, злобно шипел, гадил в тапки и драл ногтями обивку кожаного дивана, да даже мясо из закрытой кастрюли мог стащить с поразительной ловкостью! Кот-Айзава представлялся ленивым и спящим где-то за чахлым фикусом на кухне, и проблем с ним не должно было возникнуть, но вот Тошинори смотрел на разворошенную пачку риса, которого хватило бы еще на несколько месяцев, а белые рисинки смотрели на него. Айзавы не видно и не слышно.

Наверное, Тошинори все же поторопился, когда предложил помощь директору с временным обустройством сотрудника, ставшего котом на неопределенный срок, непонятно, что поспособствовало принятию решения - известие, что у Айзавы совсем никого нет, чтобы за ним присматривать, или его недоуменный вид, с которым тот топтался вокруг себя и пытался укусить себя за хвост.

В младшей школе у него был щенок, слезно выклянченный у родителей на обещание самому присматривать за ним, мама хотела взять у знакомых породистого бигля из выводка, и Тошинори был не против. Нетерпение будоражило кровь, а предостережение насчет возможной чрезмерной активности животного он встретил, как вызов. Бигля они так и не взяли, потому что в десяти минутах от дома-х в большой картонной коробке, неловко переставляя короткие лапы, радостно гонялась какая-то дворняга. Тошинори тогда-то и понял, что ему нужна только она. Он назвал ее Джун, вычесывал колтуны из длинной шерсти, сам купал, трижды выгуливал и проводил с ней все свободное время. А через четыре месяца ее нашли с раздробленной челюстью, отрезанным хвостом и выпущенными кишками. Было легко представить, что Айзаву вот так тоже схватят дворовые мальчишки, и это подтолкнуло взять на себя ответственность, как тогда в детстве, хотя одного его бы все равно не оставили.

Айзава нашелся под кроватью. Он довольно сверкал темными глазами, а хвост еле заметно подергивался. Мстил, зараза, за вчерашнее.

- Ну а кто тебя просил будильник за тумбочку сбивать? - Очередная попытка к примирению была неумолимо отбита когтистой лапой, метящей в глаза. А еще Айзава оказался вредным и забывать, что его в спешке закрыли в ванной, не собирался. Он напоминал, скорее, подростка-бунтаря, чем взрослого здравомыслящего мужчину, пусть и запертого в теле кота. Или это была еще одна из особенностей причуды того злодея, прикинувшегося клоуном?

За окном сгущались свинцовые тучи, вот-вот готовые разразиться ливнем, было душно, еще чуть-чуть и эту летнюю духоту можно будет пощупать. Шрам тупо ныл, при вдохе боль тяжелым пульсирующим шаром собиралась в левом боку, а на выдохе она уже разносилась по всему телу, вызывая мерзкую слабость и дрожь в коленях. Сил хватило только насыпать в миску сухого корма, Айзава спасибо ему за это не скажет и наверняка даже не притронется. Переодевался Тошинори уже с трудом, жмурясь и пережидая особо сильные приступы.

Прохладные простыни охладили разгоряченную кожу, и на пару жалких мгновений стало легче дышать. Сон пришел только спустя несколько часов бессмысленного метания на кровати, когда хлопковое одеяло уже было сбито на пол, а Айзава вышел из своего укрытия и устроился на подушке рядом. Опять утром придется отряхивать ее от шерсти. Тошинори видел, как иногда кошачья голова поворачивается в его сторону, и чужие глаза, не мигая, смотрят на него. Уже проваливаясь в мутную дымку сна, на груди что-то тяжело потопталось, зачем-то поскребло щеки, а потом устроилось под больным боком. Последней мыслью в сознании вспыхнуло, что было бы забавно посмотреть на Айзаву, когда тот вернется к своему облику.

пока стояла в очереди с вином и хлебом, получился вот такой однострочник на ключ "Дыхание". нет, я ни о чем не жалею.

камиджиро, ангст

Дышала Джиро часто, поверхностно и с громким присвистом, кровь пузырилась у нее на губах и пенилась под куском ребра, выходящим чуть ниже грудной клетки. Бледная, точно мел, думал Каминари, тяжело расхаживая взад-вперед, противно потели ладони, дрожали пальцы. Мыслей в голове не было. Иногда он садился рядом с ней, брал за руку или вытирал холодный пот с висков, лба и над губой платком, который Джиро таскала с собой "на всякий случай", как она повторяла, "тебе понадобится, когда снова станешь дебилом и начнешь пускать слюни" перевел ему как-то Киришима, ржущий сначала в кулак, а потом и вовсе в открытую. Каминари многое бы отдал, чтобы не было этого "всякого случая".